Когда началась война, мы жили в Канаше. Мама (Елизавета Ивановна Тульская) работала медсестрой в горбольнице, папа (Андрей Игнатьевич Тряков) - в банке. Квартиру снимали в частном доме. Мне было 4 года.

Помню, как шли нескончаемым по­током воинские эшелоны, танки шли своим ходом, мне они казались такими огромными.

Папу перевели в Шумерлю завбанком. У него было слабое зрение, всю жизнь носил очки. Его призвали, когда фашисты подошли к Москве. Сборный пункт был в Ульяновске. Меня посадили на санки, укутали чем могли, дали в руки вещмешок папин... Я крепко прижимала его к себе, боялась потерять. Мама всю дорогу плакала. Мы провожали папу ки­лометров пять. Было холодно, папа го­ворил: «Простудишь дочку, возвращай­тесь...» А мама все шла и шла с ним. Когда мы вернулись, мама затопила печку, плакала и приговаривала: «Он же не видит!» и от этого еще горше залива­лась слезами.

Потом дедушка забрал нас в Боль­шие Абакасы. Мама там работала мед­сестрой в медпункте. В 1944 году маму перевели в райбольницу в стационар, там лежали раненые, снятые с санпоездов. Я приходила к маме на работу и «выступала» в палатах: читала стихи, пела «Катюшу», раненые, у которых были дети, плакали, вспоминая своих детей. А один из них угостил меня ку­сочком сахара, я это запомнила, т. к. из сладкого я ела только сушеную сахар­ную свеклу. Раненые украинцы назы­вали маму хохлушкой, мама была похо­жа на украинок.

... Папа вернулся с войны в сентябре 1945. Я уже ходила в школу. Встретила я папу около Коплеспрома (теперь ме­бельная фабрика), не узнала, он окликнул меня по имени, а я стояла и смотре­ла на незнакомого солдата. Женщины, которые сидели на скамейке у двухэтаж­ного общежития, закричали: «Это же твой папа!» - тогда я побежала ему на­встречу, он взял меня на руки и крепко обнял, так крепко, что мне было трудно дышать. А через поле ржи (тогда между больницей и Коплеспромом было поле) бежала мама, ей успело сообщить но­вость о возвращении «сарафанное ра­дио». И опять мы плакали, обнявшись втроем, уже от радости... Помню еще один яркий эпизод, связанный с воен­ным временем. Я потеряла продуктовую карточку зимой 44 года. Магазин был в старом амбаре во дворе больницы. Продуктовая карточка - это хлеб, соль, чечевица, крупы. Произошло это в на­чале месяца, т. е. мы остались без про­дуктов на месяц. Мама меня не била, она просто была ошарашена, я уже дет­ским умом понимала, что я наделала. Через два дня нам вернули найденную продкарточку. Мама тогда сказала: «Мне никогда не отработать это добро...» По­этому мама с папой старались делать людям только добро...