Зацветет май и отсалютует Великая По­беда на российской земле своё 60-летие зал­пами. Всё меньше их, современников и оче­видцев, - ветеранов войны и тыла. Скоро и им на вечный покой. Покой, а как же память, которая живет в них? А они с каждым годом уходят от нас. На сегодня из двух наших де­ревень живы лишь пять ветеранов войны. Не вернулся в родной дом 18-летний Захар Шайманов, 19-летний Павлик Данилов, 19-летний Толя Кузнецов. Коля Архипов, Во­лодя Сергеев - пропали без вести. С фото­графий в музее они на нас гладят вечно мо­лодые, безусые...

Семья Ивановых из деревни Айбечи по­теряла 5 сыновей: Дмитрий, Георгий, Миха­ил, Семен, Николай. Все они погибли в страшном 1942 году. Не дожила до глубо­ких седин Пелагея Ивановна, получив похо­ронку на сыновей. Хоть и говорят, на миру и смерть красна, постарела, поседела мать, не вынесло сердце потери любимых сыно­вей. Навеки закрылись ее глаза.

Всего из Айбечи и Вудоялы сложили головы 221 человек. И пусть земля, хоть и чужая, им будет пухом. Они живы, пока па­мять о них жива!

. Живет по улице Лесной бабка Марфа. Тихо склонились к избушке тонкие ветви березы, будто стучат они в окошко, опове­щая о скорой весне, будто шепчутся между собой: жива еще Марфа, жива... А посадила эту березку молодушка Марфа в год, когда вышла замуж за Илью. Уж доживает свой век Дмитриева Марфа Ивановна. 10 апреля исполняется ей 91 год. На лице ее, когда- то цветущем и румяном, теперь, как на взрых­ленной земле, сотни морщинок. Лишь лучи­стые глаза напоминают о былой красоте. А какая была в молодости ловкая, проворная! Смолоду к тяжелой работе привычная, она и мужской работы не гнушалась. Коня зап­рячь могла не хуже мужика. И впрямь под стать некрасовским женщинам. «Выйдешь, бывало, летней ночью на улицу, прислонишь­ся к родной березе. И хлынут воспоминания... Отец не вернулся с Первой мировой. Мать померла. И остались мы - 4 дочери и 1сын -сироты горемычные. Разобрали нас чужие люди. Попала я в хороший дом. В 19 лет вышла замуж. Как вышла замуж, так и дет­ки пошли».

8 лет ей было отмерено судьбой быть любимой женой. Счастье женское было ко­ротким, как утренняя сверкающая роса. «За 8 лет родила 4 детей. Болезни детей, бессон­ные ночи, смерть двух младенцев. Корова сдохла в студеную зиму. Заботы, заботы...». Да вот она, женская доля! Рисуй с натуры, далеко ходить не надо. «Началась война. Мужу дали бронь, все мужики уходили на фронт. Илья не выдержал, добровольцем ушел осенью на войну. Даже мужа прово­дить не смогла, осталась стоять у калитки. Я была на сносях, через 2 недели, как прово­дила мужа, родила сына Валеру. С фронта получила 2 письма, написала о рождении сына. И больше ничего». Трудно передать словами, что выпало на долю женщины во­енной поры. А вся остальная жизнь - вдо­вья. Одна со своей бедой и болью, никому не нужная. Тяжелые послевоенные годы. Боль утраты. Нежелание смириться с этим. Может, жив? С верой легче жить. Так 60 долгих лет. Она постарела, а ее Илья так же молод, с той же улыбкой на милом лице. На­веки молодой. И течет ее речь, тихая и воль­ная, точно речка.

Мягкий старческий голос... Складно у нее выходит, так и хочется в строчки сло­жить ее слова:

           Память мне покоя не дает,

           Среди ночи то бессонницей придет,

           То стучится, как ранний гость, в окно,

           И все воспоминанья выльются в одно!

Милое лицо. Откуда в ней столько солн­ца, теплоты, любви нерастраченной?

           Хлещет ветер шальной,

           Будто слышу голос родной,

           Он куда - то зовет,

           проснусь - никого нет со мной.

«Видно и осталось мне жить на земле не­долго». Воспоминания причиняют ей боль. Глаза слезятся.

           Не отпускает меня эта боль,

           Не смогла поклониться могиле родной,

            Лежит на земле он чужой.

           Пусть он найдет там покой.

    Хочется ей высказаться. Ведь это долж­но остаться в нас. Не ропщет она на свою судьбу и благословляет своих правнуков, желая им мирной жизни.

           Счастлива тем, что живу и дышу,

           У бога я детям мирной жизни прошу.

Простота, сердечность ее поразили меня. Видно, не каждый день у нее гости. А в из­бушке чисто, опрятно. Нет ничего лишнего. Лечь, кровать железная, столик. Да здесь больше ничего и не уместилось бы. Бабка Марфа была тронута тем, что кто-то интере­суется ее жизнью. Я представляла эту жен­щину старой, с трясущимися руками. Ведь ей уже за 90. А передо мною была симпатич­ная худенькая бабушка, вся живая и беспо­койная. Какой у нее ясный ум. Все она пом­нила. Зашли в избушку. Посадила меня ря­дом и стала рассказывать. Прошло немного времени, и я будто разделила с ней и радость, и боль. Посветлело, потеплело у меня, на душе. И бабка Марфа стала казаться родной бабушкой. Видела я старые фотографии на стене. А на одной из них - молодая Марфа Ивановна, на другой - дочка Ольга и сын Валера со своими детьми. Но не сохранились фотографии мужа. Только память - ее един­ственное утешение о живом муже Илье. Даже не испытать, а почувствовать все, что было с ней, и то больно. Пишу эти строки, ком к горлу и слезы из глаз. И одна мысль меня гнетет. Что сделали мы для того, чтобы об­легчить ее страдания? Ничего, кроме букета цветов и подарка на 9 мая, не видела она. Так не хватает ей людской заботы, сочувствия... И вспомнились мне строки Е. Исаева:

           И ходит по земле -  Босая Память - маленькая женщина...